| | Въ свое время небезызвѣстный писатель и ученый Харари написалъ книгу «[Хомо]* Сапіенсъ — Краткая Исторія Человѣчества», въ которой сформулировалъ довольно неожиданные выводы: есть три базовыхъ страха, которые всегда были у человѣчества — страхъ голода, страхъ болѣзни и страхъ войны. Выясняется, что уже съ 2001-го года количество людей, которое погибло [1.00] отъ террористическихъ актовъ и отъ войнъ было меньше, чѣмъ количество людей, которые покончили жизнь самоубійствомъ. При всемъ ужасѣ тероризма, при всемъ ужасѣ войнъ, выясняется, что какъ факторъ, негативно вліяющій на численность населенія Земли онъ несравнимъ съ такой угрозой какъ автомобильные катастрофы, съ такой угрозой, какъ нездоровье людей, которое приводитъ къ такимъ трагическимъ, ужасающимъ послѣдствіямъ, какъ самоубійства. Голодъ, казалось бы, но и голодъ уже давно не имѣетъ ничего общаго съ тѣми представленіями, которыя были у человѣчества. Количество ѣды, которое производится въ мірѣ достаточно, чтобы накормить любого живущаго; и голодъ возникаетъ исключительно по политическимъ причинамъ изъ-за невозможности доставить продукты питанія [2.00] и чистую воду въ зону, пораженную бѣдствіемъ. Болѣзни: всѣ болѣзни, которыя есть и близко не подходятъ къ тому уровню трагедіи, который послѣдній разъ поразилъ Европу и міръ и сталъ зизвѣстенъ какъ испанка. Примѣрно такая же проблема возникаетъ съ прнятіемъ «безопасность». Мы до сихъ поръ воспринимаемъ міръ, какъ, если угодно, отраженіе второй міровой войны. Мы считаемъ, что угрозы, которыя могутъ возникнуть — они исключительно возникаютъ на границахъ и исключительно возникаютъ, благодаря военной мощи. Сейчасъ, когда обстановка рѣзко ухудшилась, когда мы перешли, по большому счету, въ эпозу, близкую къ религіознымъ войнамъ, потому что послѣднія высылки нашихъ дипломатовъ уже не базируются на международномъ правѣ. Ни кто не захотѣлъ пользоваться предложенными механизмами и выработанными механизмами для опредѣленія истины. Какъ случай [3.00] подозрѣнія въ химической атаки въ Солсбери. Нѣтъ, былъ замѣненъ на принципъ солидарности, что напомнило крестовые походы, когда намъ не важно, правъ или не* виноватъ, важно — кто заявляетъ. И мы присягаемъ, потому что увѣрены, что это прлитически правильно и необходимо. Не дождавшись ни какого рода завершенія разслѣдованія, полученія доказательствъ, это н е в а ж н о. Не случайно сегодня въ бѣломъ домѣ было заявлено, что «мы в ѣ р и м ъ, нашимъ британскимъ партнерамъ». Но это не категорія международнаго права. Это религіозная категорія — вѣрить или не вѣрить. Вотъ въ этомъ условіи противостоянія мы попрежнему почему то считамъ, что такъ какъ de facto уже не холодная война, а ея слѣдующій этапъ, очень точно названный однимъ изъ европейскихъ политиковъ ледяной войной, будетъ развиваться [4.00] по сценарію, почему-то, второй міровой войны. Это очевидно не такъ. Насъ хотятъ побѣдить — безспорно. Почему? Міръ представляется сейчасъ, если угодно Соединеннымъ Штатамъ Америки, о чемъ они не скрываютъ и неоднократно пишутъ, какъ акціонерное общество, гдѣ они являются держателемъ большинства акцій, въ результатѣ своего экономическаго развитія. Всѣ остальныя страны они воспринимаютъ какъ непослушныхъ менаритатіевъ, которыхъ можно наказывать. Эта ситуація не подразумѣваетъ никакого права, кромѣ права сильнаго. Но почему мы наивно счетамъ, что съ нами, которые нарушаютъ въ ихъ представленіи сложившійся укладъ, будутъ разбираться методами нацистской Германіи или методами Антанты, путемъ вторженія, зачѣмъ? Какъ въ свое время сказалъ Черчиль, американцы хороши тѣмъ, [5.00] что они перебираютъ всѣ неправильные варіанты, но въ конечномъ итогѣ находятъ одинъ правильный. Это очень системные, и очень послѣдовательные и очень не глупые люди, которые одинъ разъ уже использовали методу, давшую пріемлемый[требуемый?] результатъ. И великій Совѣтскій Союзъ, я не собираюсь вдаваться въ морально-этическія оцѣнки, а[я] просто констатирую — это была велиеая держава съ мощнѣйшей арміей, съ выдающимся военно-промышленнымъ комплексомъ, но[онъ?] рассыпался отнюдь не изъ-за того, что нѣкая интервенція привела къ его военному пораженію, и ни кто не собирается на нашу страну линейно нападать сейчасъ, зачѣмъ? Выясняется: гораздо проще, эффективнѣе и надежнее работаютъ методы, которые американцы блестяще «откатали» на Востокѣ — когда возникаетъ оппозиціонное движеніе, [6.00] это оппозиціонное движеніе накачивается деньгами [и] оружіемъ, дальше объявляется единственнымъ праведнымъ движеніемъ, которое надо поддерживать всему международному сообществу, включаются информаціонныя машины. Какъ результатъ: ужасъ, ужасъ дѣйствующей власти, которая не хочетъ итти на демократическія перемѣны. Если необходимо[-а], то и прямая интервенція, какъ мы видѣли — Ливія, Сирія, гдѣ впрямую дѣйствуютъ иностранныя войска, не имѣющія на это никакого права, и ставящія задачу сверженія законной власти, а дальше смѣна этой власти, измѣненіе политики государства и полное подчиненіе мнѣнію мажоритаріевъ, управляющихъ всѣмъ міромъ. Что происходитъ у насъ сейчасъ? Съ одной стороны мы безспорно добились суверенитета [7.00] военного, суверенитета внѣшнеполитическаго. Но онъ не опирается на суверенитетъ ни экономическій, ни идеологическій. Экономическій суверенитетъ былъ утерянъ нашимъ государствомъ довольно давно — со временъ бриттенъ-вудской и ямальской конференцій, когда міръ окончательно закрѣпился за долларомъ и на долларѣ. И послѣ этого любыя движенія, которыя мы пытаемся дѣлать волей-неволея связаны съ общеміровой финансовой системой. Идеологически мы находимся между Сциллой и Харибдой. Съ одной стороны мы сейчасъ вдругъ осознали, что то, что мы воспринимали какъ абсолютную данность, предложенную властью въ 90-е годы: а) не принимается большинствомъ населенія нашей страны, [б)]* тѣ цѣнности, которыя предлагаетъ Западъ не воспринимаются большинствомъ населенія нашей страны какъ абсолютная истина въ конечной инстанціи. [8.00] Но собственный путь мы до сихъ поръ не выработали, мы его не нашли, мы не даемъ отвѣта. Если угодно, мы видимъ разрывъ нѣеоего сознанія: съ одной стороны люди требуютъ отъ насъ, чтобъ мы сформулировали идею, сформулировали, чѣмъ Россія иная, мы говоримъ о чувствѣ справедливости, но дальше народъ возвращается въ каждодневную жизнь, и видитъ ли онъ эту справедливость? И безопасность страны съ одной стороны (извините за тавтологію), связанную съ тѣмъ, что необходимо, чтобы народъ вѣрилъ въ то, что онъ живетъ въ самой справедливой, пусть и не самой благоустроенной странѣ, которая защищена и которая на сторонѣ добра, правды, а мы эту правду не формулируемъ, у насъ нѣтъ идеологіи, у насъ запрещена государственная идеологія изъ страха возвращенія коммунистической. У насъ нѣтъ институтовъ, вырабатывающихъ идеологію, у насъ нѣтъ «площадокъ», на которыхъ идутъ философскія [9.00] дискуссіи для формулированія нашего пути. Мы зачастую формулируемъ свой путь по отторженію другого пути. Мы говоримъ, что мы не «такіе», но не говоримъ, «какіе» мы. Мы разсуждаемъ о величіи русской литературы XIX вѣка, но это звучитъ, вѣжливо говоря для молодого поколѣнія, зачастую не о чемъ, потому что наши школы находятся въ процессѣ невнятнаго устройства, гдѣ есть все, кромѣ образованія, то-есть формированія образа человѣка. И сейчасъ, постепенно, идутъ измѣненія, но школа — это механизмъ медленный. У насъ есть институты, которые выпускаютъ кого? Съ одной стороны, конечно, они должны выпускать спеціалистовъ, но съ другой стороны, они должны выпускать людей, и здѣсь я употреблю слово «патріотъ», которое вызываетъ у многихъ странную реакцію. При томъ только въ нашей странѣ слово «патріотъ» вызываетъ странную реакцію. И намъ тутъ же предлагаютъ почитать, [10.00] что говорилъ о патріотизмѣ Толстой. Намъ тутъ же начинаютъ цитировать о томъ, что «патріотизмъ — послѣднее убѣжище негодяя», даже не понимая смыслъ этой фразы, которая обозначаетъ, что черезъ любовь [къ] Родинѣ даже у негодяя есть возможность возражденія какъ человѣка. И не понимаютъ, что когда Толстой писалъ о патріотизмѣ, то его статья на самомъ дѣлѣ о націонализмѣ и чувствѣ національнаго превосходства, которое отрицалъ Толстой. А когда онъ говоритъ о любви къ Родинѣ въ «Севастопольскихъ Разсказахъ», онъ говоритъ объ этомъ, какъ о постоянномъ, о естественномъ чувствѣ русскаго солдата и русскаго человѣка. Намъ часто говорятъ: «посмотрите на Западъ». Невозможно себѣ представить американскаго политика, который бы не былъ бы патріотомъ. И ни кому въ голову не придетъ, что это плохо. Такъ же смѣшно гордиться тѣмъ, что ты патріотъ. Это естественное чувство нормальнаго человѣка, такое же, какъ любовь къ своей матери. Но угрозы насъ ждутъ именно здѣсь. [11.00] Главное поле сраженій — это души людей. Технологія — вторична. Мнѣ говорятъ, посмотрите, какой разрывъ между нашимъ поколѣніемъ и нашими дѣтьми. Когда мы росли, не было такого количества... соціальные сѣти, гаджеты. Да, конечно, справедливо. А съ другой стороны, когда читаешь Экклизіастъ, то понимаешь, что человѣкъ вообще не измѣнился. Человѣкъ по своей природѣ остался тѣмъ же. Донесеніе мысли можетъ быть черезъ разныя техническія средства, но ея формулированіе очень важно. Попрежнему ложь бѣжитъ съ сумасшедшей скоростью, а правда медленно-медленно плетется. Вотъ, пожалуйста, мы видимъ трагедію Кемерова*. Есть ли у людей право выйти и высказать свои претензіи? — Безусловно. [12.00] Боль и возмущеніе абсолютно понятны, абсолютно справедливы. Но когда разогрѣваютъ, вбрасывая фэйки... Когда выясняется, что украинскій пранкеръ звонилъ въ моргъ и говорилъ: «такъ, вы готовы, Вамъ сейчасъ привезутъ 300 труповъ»... Когда онъ обзванивалъ разныя структуры, запустивъ этотъ слухъ. Когда извѣстные россійскіе оппозиціонеры и дѣятели интернета вовсю начинаютъ это репостить* и раскручивать... Когда люди не хотятъ слышать правду, потому что ложь уже заполнила то мѣсто, гдѣ должно было быть государство и мѣстныя власти, которыя должны были прійти къ людямъ и человѣческимъ языкомъ съ ними говорить... А выясняется, что федеральная власть можетъ говорить съ людьми, а мѣстная власть забыла, какъ это дѣлается. — По разнымъ причинамъ. Но какъ потомъ съ этой ложью бороться? [13.00] Да, мы можемъ говорить милліонъ разъ, что это ложь, но нѣтъ отвѣтственности. Нѣтъ отвѣтственности. Наше законодательство не успѣваетъ за реаліями жизни. Сейчасъ главные удары наносятся не бомбами и не ракетами. Достаточно вбросить дезинформацію, и ее накрутить* для того, чтобы вывести существенное количество людей на площади и привести ихъ въ состояніе, [когда] они готовы будутъ на любое правонарушеніе. И государство что, беззащитно? Намъ когда-то, если угодно, преподали страшный урокъ, но не на нашей территоріи: мы увидѣли майданъ*. Эта прививка майданомъ много дала нашему обществу, но не отразилась на необходимост[и] законодательной баз[ы], не отразилась на дѣйствіяхъ государства, [14.00] которое должно научиться себя защищать отъ новаго, страшнаго типа войны. Новый типъ войны — эти типъ информаціоннаго дѣйствія, информаціонно-организаторскаго дѣйствія. И вотъ здѣсь мы оказываеися, если угодно, между Сциллой и Харибдой. — Съ одной стороны, страшная колея репрессій сталинизма попрежнему не заросла. И когда горячія головы въ нашей странѣ требуютъ Сталина, они не очень понимаютъ, о чемъ они говорятъ. Они идеализируютъ во многомъ тотъ періодъ, выдергивая изъ историческихъ реалій, и пытаются привнести здѣсь и сейчасъ. Но такъ получилось, что я былъ жертвой дебатовъ президентскихъ, потому что я долженъ былъ стоять, молчать и смотрѣть. И когда большое количество изъ [15.00] людей, которые претендовали на высшую роль въ государствѣ пытались механистически вызвать тѣнь Сталина, то я думалъ, а каково представителямъ репрессированныхъ народовъ все это слушать? Вотъ эти люди, которые это говорятъ, они понимаютъ, чтó они говорятъ? Они не путаютъ сильную власть съ диктаторской властью? И въ этомъ трагедія нашей страны. Мы сейчасъ должны выработать методы, при которыхъ мы не перегибаемъ палку. Мы должны пройти между Сциллой и Харибдой и сформулирова[т]ь свой путь, и обезпечивъ необходимую юридическую, правовую и физическую защиту нашихъ гражданъ. Это значита, намъ надо экстренно мѣнять законодательство въ части распространенія ложной информаціи и отвѣтственности за это. Намъ надо пересматривать наши отношенія къ собраніямъ и митингамъ. [16.00] Вѣдь что такое собранія и митинги? Съ одной стороны у насъ есть 31-ая статья, когда мы говоримъ, что всѣ имѣютъ право на любое... — конечно, а какъ обезпечить безопасность людей? Какъ обезпечить безопасность? Хорошо, люди, движимые справедливымъ возмущеніемъ выходятъ, скажемъ, 10—15—20 тысячъ человѣкъ, послѣ чего въ толпу летитъ нѣсколько бутылокъ съ коктейлемъ молотова... — что начнется? Страшная давка. Поэтому если мы говоримъ, что люди имѣютъ право выходить, — но мы же должны обезпечить ихъ безопасность, мы должны сдѣлать все возможное, чтобы они не пали отъ рукъ правокаторовъ. Какъ это дѣлать? Это вопросы, на которые нѣтъ линейныхъ отвѣтовъ и точно эти отвѣты не придутъ ни от журналистовъ, ни отъ таксистовъ, ни отъ парикмахеровъ. Въ силу нашей профессіи* мы вынуждены давать совѣты, но мы не тѣ люди, которые эти совѣты реализуютъ. [17.00] Но на чемъ должны базироваться законодатели, когда выбираютъ новыя формы защиты? Смотрите: сначала былъ ударъ по репутаціи нашей арміи много лѣтъ. Много лѣтъ нашу армію представляли клоакой, въ которую нельзя отдавать дѣтей, ужасомъ, гдѣ каждый призванный занимается только тѣмъ, что строитъ дачи генераламъ. Гннералы, которые не пролезаютъ хулахупы*, [а] офицеры которые грабятъ кого угодно. — Вѣдь такой же намъ образъ создавали? И до чего мы довели страну? За послѣднія[ІЯ] нѣсколько лѣтъ армія на глазахъ измѣнилась, вызываетъ чувство колоссальной гордости. — Роль личности. Той же личности, которая когда-то сдѣлала М.Ч.С. предметомъ нашей гордости. А что происходитъ сейчасъ въ Кемерово? Мы что, видѣли операцію спасенія, которую ждетъ страна? [18.00] Но не можетъ все зависеть отъ личностей и отъ качества этихъ личностей. — Должны быть системные вопросы рѣшены. Системные. И здѣсь мячъ* на Вашей сторонѣ. Вы* должны, отбросивъ эмоціи, выработать такіе законы, принять такіе, утвердить такіе законы, потому что, если угодно, вы послѣдній уровень передъ тѣмъ, какъ это уйдетъ на подпись президенту, который долженъ провѣрить каждый законъ, его разумность. А чтобы его провѣрять, кромѣ всѣго прочего, необходимо задать вопросъ: а какую сверхзадачу онъ рѣшаетъ? А мы не можемъ отвѣтить на этотъ вопросъ, потомучто у насъ въ государствѣ нѣтъ идеологіи и пониманія. Какъ рѣшать эти вопросы? Кто ихъ будетъ рѣшать? Новыя поколѣнія? — Нѣтъ. Мы не можемъ оставить новому поколѣнію рѣшеніе [19.00] базовыхъ вопросовъ, потому что оно само проходитъ процессъ воспитанія. Это будутъ тяжелѣйшія 6 лѣтъ*. Запросъ въ обществѣ на измѣненія — колоссальный. Атака, которая идетъ на нашк страну — безпрецидентная. Никогда не было такого уровня атаки на нашу дипломатическую службу, на репутацію нашей страны. Идетъ же абсолютная демонизація. Не случайно сейчасъ справедливо наши посольства въ Вашингтонѣ и Великобританіи распространяютъ извѣстную карикатуру еще гитлеровскихъ временъ, когда они представляли Сталина и Совѣтскій Союзъ въ видѣ паука, вѣдь абсолютно идетъ этотъ же образъ. Мы столкнулись съ наработанными моделями отношеній къ намъ внѣ зависимости отъ типа государства, внѣ зависимости отъ правящей власти, просто по отношенію къ Россіи. Да, дипломатическій фронтъ очень важенъ, но онъ все-равно внѣшній [20.00] фронтъ. Онъ долженъ опираться на базовыя измѣненія въ народовластіи. Онъ долженъ опираться на базовыя измѣненія отношеній гражданъ къ своей странѣ. Граждане должны осознать уровень опасности и уровень отвѣтственности за свою страну. Здѣсь примѣръ должны показывать вы*. Вѣдь народъ все время задаетъ вопросъ: а законодатели — они кто? Что мы знаемъ о законодателяхъ? Вы окажетесь на передовой линіи удара. Дискредитація власти всегда идетъ черезъ представителей вѣтвей власти. Какъ идетъ скоординированный, массовый ударъ, скажемъ, на судебную систему. Ни кто же не задаетъ себѣ вопросъ: |
